Дмитрий ПОТАПЕНКО: «Лозунг об импортозамещении — пустая болтовня»

Дмитрий Потапенко. PhotoXPress

С тех пор, как Россия ввязалась в «войну санкций» с Западом, ситуация на продовольственном рынке оказалась в фокусе общественного внимания. Да и как может быть иначе, если над этим рынком вдруг начал витать призрак дефицита, казалось бы, давно и прочно исчезнувший из нашей жизни.

Теперь же информационные ленты пестреют сообщениями об исчезающих с полок магазинов тех или иных продуктов питания. А вот подорожание еды — это уже не призрачная угроза, а самая что ни на есть грубая реальность: темпы продовольственной инфляции почти в два раза превышают среднюю скорость роста цен в стране. Своим мнением о том, что происходит на отечественном продовольственном рынке, с «Новой» поделился Дмитрий Потапенко — один из самых известных и успешных российских ритейлеров, основатель и управляющий партнер Management Development Group Inc. Дмитрию 44 года, в прошлом он двукратный чемпион мира по карате, а свой взлет к предпринимательским вершинам начинал с продажи бытовой техники на «Горбушке».

— Как повлияла «война санкций» на наполнение продуктовых прилавков?

— До тех пор, пока у людей будут деньги, на прилавках будут товары. Полки забиты так же, как и раньше. Другое дело, что товары эти меняются. Производителей, претендующих на полку в магазине, мягко говоря, больше, чем сама полка. Но в целом ситуация такова, что сейчас, благодаря безумным действиям наших экономических властей — я имею в виду эмбарго на ввоз огромного объема импортных продуктов, — все товары подорожали. Причем изменились и цены, и сами товары. Да, ассортиментная матрица подрезалась, но это не смертельно.

— Можно ли более конкретно об изменениях этой самой матрицы?

— Исчез привычный набор молочных продуктов, мяса, многих видов овощей и фруктов. Они заменены на аналогичные продукты, но от других поставщиков. Когда сейчас приходят израильские или сербские яблоки, особой радости мы от этого не испытываем. Потому что на самом деле это те же давно привычные нам, но официально запрещенные польские яблоки, только по более дорогим ценам, поскольку идут к нам через Сербию или Израиль. Если говорить о мясо-молочной продукции, то исчезла, например, польская свинина. В Польше парная свинина на прилавках стоит в пересчете на наши деньги 120 рублей за килограмм. Попробуйте найти у нас такие ценники: в среднем цена за килограмм свинины превышает 300 рублей. Российские производители просто задрали цены под подходящий зарубежный аналог.

— Когда продовольственные контр-санкции вводились, много говорилось о том, что они дадут толчок масштабному импортозамещению. Насколько получилось у российских сельхозпроизводителей заменить своей продукцией импортную?

— Это изначально была провальная идея. Невозможно заменить импорт за два-три месяца. Процесс выстраивания импорта ведется годами, десятилетиями. Это как разбить сад: чтобы вырастить яблоню, нужно 7—8 лет. Поэтому лозунги об импортозамещении — пустая болтовня. Наши чиновники сначала радостно рапортуют об импортозамещении, а потом дружно разбегаются по миру: один летит в Венесуэлу договариваться по мясу, другой — в Азербайджан, договариваться о поставке овощей и фруктов. Согласитесь, есть в этом какое-то несоответствие слова делу.

— Цены на продукты питания растут в два раза быстрее общей инфляции. Чем это можно объяснить?

— Изменились логистические цепочки. То есть разрушена вся инфраструктура, которая создавалась годами, чтобы поставлять товар на прилавок. Нет ни одного продукта, который не может не подорожать. Потому что подавляющее большинство продуктов у нас либо непосредственно импортные, либо квазиимпортные (то есть состоящие из импортных ингредиентов). Сейчас «отыгрываются» цены на продукты, попавшие под эмбарго. А потом — в декабре-январе — на ценах будут сказываться скачки курса доллара и евро. Естественно, в сторону удорожания импортной продукции из-за обвала рубля.

— В последнее время то и дело появляется информация из различных городов и весей о дефиците тех или иных продуктов — то гречки, то макарон, то яиц… Это объективная или искусственно созданная проблема?

— Это шизофрения. Могу лишь повторить: до тех пор, пока у населения есть деньги, сохраняется платежеспособный спрос, и дефицита нет. Не понимаю, откуда такая информация может идти. Вероятно, у какого-то конкретного продавца в каком-то городе кончилась гречка, и народ, особенно «бабушки», воспитанные советской властью, посчитали, что она вот-вот пропадет по всей стране. Но уверяю вас, как профессионал, даже если гречка в каком-то магазине оказалась раскуплена, она скоро там появится снова: логистические цепочки уже отработаны.

— Есть мнение, что разжигание подобного ажиотажа вокруг отдельно взятых продуктов питания выгодно прежде всего ритейлерам, крупным торговцам: население, мол, начинает сметать этот продукт без оглядки на цену. Справедливы ли подобные подозрения?

— Это нонсенс. Объясню на примере той же гречки. Ее среднедушевое потребление в России — 3,5 кг в год. Гречка занимает в продажах не более 0,01процента! Мы о чем говорим: какой куш на этих сотых долях процента может сорвать крупный продавец? С тем же успехом можно говорить, что выгоден ажиотаж на спички.

Вот бабушка купила 10 кг гречки. Это означает, что в ближайший год она эту гречку перестанет покупать — только и всего. Не начнет же она есть эту гречку в три горла! Где тут выгода, логика и здравый смысл, с точки зрения ритейлера?

— В последнее время много говорят о возможности продажи продуктов питания беднейшим слоям населения (например, посредством социальных карт) по специальным ценам — сильно ниже рыночных. Как вы относитесь к подобной инициативе?

— Не существует цен ниже рыночных. Либо мы в рынке —  либо вне его. Социальная карта дает скидку 5% для крайне ограниченного круга потребителей — и всё! Не бывает специальных цен. Это либо обман, либо маркетинговый ход. Мы находимся не в Европе, где можно торговать товаром с исходящим сроком годности по себестоимости. В России же даже Налоговый кодекс не позволяет торговать товаром ниже себестоимости.